Светлой памяти Тани Шевергиной

Еще трудно принять, что Тани нет. Да, тяжело болела, но такие ситуации уже случались: было плохо, очень плохо, но Таня всегда поднималась. Сейчас не смогла.

Таня часто называла себя по фамилии («Шевергина звонит»). В таком обращении к себе звучала и самоирония, и отношение к своей фамилии как самостоятельной личности. Таня всегда держалась за свои родовые, фамильные «корни», а эти корни помогали держаться ей. Но в пространство ее родной земли входили не только Ужур, Красноярск, Сергиев Посад, Москва, но и Питер, Прибалтика, Бурятия… У нее был свой личный глобус, на котором были обозначены радостные или грустные места. На ее планете люди гуляли под звездами, падали яблоки на шелковую ткань, читали стихи Ахматова и Бродский, жили (и живут) ее коты и кошки.

Если сравнить жизнь Тани с рекой, то многие друзья и знакомые могут вспомнить и рассказать об истоках и устье Таниной реки, ручейках, заливах… Сегодня будут опубликованы первые воспоминания, потом их будет все больше и больше — река памяти будет наполняться. Танину реку питали не только небесные дожди и подземные воды, но и творчество, талант. Ее талант был явлен миру, но еще не оценен. Таня была бескомпромиссна с собой и людьми, возможно, и это обстоятельство определяло течение ее реки.

Таня часто писала на своих картинах и открытках такие любимые строки из Бродского: «И по комнате точно шаман кружа. Я наматываю как клубок на себя пустоту ее, чтоб душа знала что-то, что знает Бог». И дала такой комментарий: «для меня его стихи созвучны моим образам изображения лиц, как ликов с древних икон и как ликов всех времен и народов».

Пусть твоя душа, Таня, будет сейчас у Бога. А твои работы созвучны настоящей поэзии.

Галина Плахтиенко